Васицкие. Война не кончилась. Она в нас. И в наших потомках. Всё дело в том, как мы к этому относимся и несём эту память. - Наталья Нальянова

Про медальоны в Википедии говорилось, что военнослужащим в годы войны выдавались медальоны или личные опознавательные знаки, по которым похоронные команды и штабы должны были определять биографические данные военнослужащего и его принадлежность к определённой войсковой единице. Эбонитовые медальоны в действующей армии постепенно были заменены на металлические в виде коробочки с крышкой, для которой на военных брюках имелся специальный карман. Еще она узнала, что многие офицеры не хотели заполнять установленной формы вкладыши и носить медальоны в бой из-за поверья, что после упаковки капсулы вкладышем этого бойца непременно убьют.

Она бережно упаковала медальон в пакет, чтобы прочесть вкладыш дома. И приказала себе сохранять спокойствие и держать себя в руках, что бы ни происходило.

Дома она вначале прочитала найденную в интернете инструкцию о том, как обращаться с ветхими документами, как их извлекать, разворачивать, сохраняя целостность. Выбрала подходящий пинцет, надела тонкие латексные перчатки, поставила перед собой маленький поднос и осторожно вытащила бумажный сверток из капсулы.

Медленно развернув рулончик, она увидела, что это не вкладыш установленного образца с необходимыми биографическими и личными данными, а фотография молодой женщины. Очень старая, с едва различимым изображением. Зато надпись на фото сохранилась лучше.

«Любимому Ванечке от жены Ольги Васицкой, Ленинград, 1942 год».

X. О пользе салатов

– Я никогда и ни за что не поверю, что мой отец был двоеженцем. Не такой он был человек. Уверен, что его первая жена погибла в блокаду или во время эвакуации. Или же он с ней развелся. – Несмотря на то, что Марина ему не возражала, Юлик был исполнен праведного возмущения. – Поэтому после войны папа женился на нашей маме.

Но Марине хотелось говорить о поисках по существу.

– Это все означает, что у нас могут быть неполнородные братья и сестры, племянники и так далее, понимаешь? А если эта Ольга все еще жива, что вообще-то маловероятно, то ей должно быть около девяноста лет. Вот если бы удалось найти её, или её потомков, или кровных родственников, – мечтательно протянула Марина.

Юлий метнул в нее возмущенный взгляд.

– А зачем?! Ты еще в журналистике привыкла ко всему жареному, соленому, гаденькому, – крикнул он. – Для чего это тебе нужно? Увериться, что наша семья основана на обмане, лжи, грехе?

– Нет, – спокойно ответила Марина. – Я уверена, что мои родители любили друг друга. Поэтому и мы все оставшиеся, ныне живущие любим друг друга. И я совершенно не боюсь, что откроются какие-то неприятные детали их жизни. Я буду искать любую информацию о родителях. Любые сведения о них мне дороги, понимаешь? Я чувствую, что это моя обязанность, важная жизненная миссия. А ты перестань плеваться ядом и садись за работу. Ищи все, что возможно об эбонитовых медальонах – когда, где, какой формы и какого размера изготовлялись и выдавались такие капсулы.

Юлий молчал. И поймал себя на том, что любуется Мариной. Как она красива утончённой, изящной красотой! С годами ее лицо стало мягче, ещё женственней, значительней. Его впервые посетила мысль, что он недооценивал свою сестру, а точнее упрямо не замечал её достоинств. Почему?

Ему не хотелось думать об этом. Он включил компьютер и открыл стартовую страницу поисковой системы.

Марина прошла на не в раковине, а в посудомоечной машине. Шторы, окна и полы казались чистыми. Она знала, что он уже много лет пользовался услугами приходящей уборщицы. Готовую еду покупал в индийском ресторане. Иногда готовил сам. Она открыла холодильник и осмотрела имеющиеся продукты.

– Окрошку приготовить или солянку? – крикнула ему в другую комнату она.

– Давай лучше плов с куриной грудкой. Ты лучше всех его готовишь. И побольше шафрана, моркови и луку, – откликнулся он. – И еще сделай яблочный пай. Какой мама готовила.

– А не облезешь? – чуть было не ответила она по давней привычке.

Но вместо этого ответила согласием и достала из холодильника нужные продукты, а также еще и овощи для двух салатов – капустного с солеными груздями и салата из лосося, редиса и маринованного имбиря.

Салаты – поощрительные блюда для нее самой. Мама ведь всегда хвалила её за сдержанность и самообладание. Которые, если честно, в детстве ей удавалось сохранять с большим трудом. Особенно в отношениях с Юликом.

XI. Военные медальоны

Юлий почти не спал следующую ночь.

После ухода Марины он много часов провел за чтением bнтернет-публикаций о военных медальонах. Узнал много нового, поразительного для себя. Его особенно впечатлили истории о зачистке поля боя.

Специальные команды с обеих воюющих сторон подбирали не только раненых, но и убитых. Или хотя бы идентифицировали их, чтобы зачислить в число погибших либо пропавших без вести.

Из-за больших человеческих потерь в годы Войны эта работа проводилась второпях, либо вообще не проводилась. Поэтому в число пропавших без вести или убитых попали сотни тысяч людей с совершенно иной судьбой.

Кроме того на многих раненых, находившихся без сознания, медальонов вообще не было. Установить их личности было невозможно. Особенно в тех случаях, когда не оставалось в живых никого из тех, кто мог их опознать. Часть людей после тяжелых ранений или контузий теряли все имущество и не могли вспомнить, в каком именно войсковом подразделении служили.

По положению в медальонах должно было храниться два вкладыша – один для специальной команды, другой оставался на теле раненого.

В случае ранения в госпиталях должны были фиксировать факт лечения и перемещения на основании сведений из вкладыша о фамилии, имени, отчестве, месте рождения, месте призыва, должности, звании, войсковой части и группе крови раненого. Начальники полевых госпиталей не имели права принимать на лечение и ставить на довольствие неопознанных лиц. У каждого поступившего должен был изыматься вкладыш, хранящийся в медальоне. На деле же так делалось далеко не всегда.

Частыми были случаи, когда в медальоне хранился незаполненный вкладыш с прочерченными рукой писаря чернильными графами. Либо, что еще хуже, вкладыш, заполненный самим писарем, где сведения указывались неточные или неправильные.

Недостаточным было и снабжение частей медальонами. В таких случаях командиры, выполняя указы командования, требовали от личного состава изготовления самодельных медальонов из отстрелянных гильз или других пригодных средств.

Поэтому среди поисковиков, занимающихся раскопками на полях сражений, бытует понятие «подозрение на медальон». Любой сохранившийся предмет, найденный рядом с останками погибшего в годы Войны солдата или офицера, рассматривается как потенциальный источник вкладыша. Существуют и применяются сложные технологии транспортировки и открытия медальонов, пролежавших в земле более шестидесяти лет.

И, наконец, есть люди, которые занимаются поисками военных медальонов в местах сражений всю свою жизнь. Первые поколения таких энтузиастов уже умерли и на смену им пришли новые, которые скрупулезно изучают историю Войны, места сражений и проводят там раскопки.

Под утро он нашел сведения о том, что перед Войной отдельные предприятия выпускали военные медальоны из эбонита. Причем по цвету и форме эти медальоны отличались один от другого.

Он много раз рассматривал оставленный Мариной распиленный медальон из эбонита, сравнивал его с картинками и фотографиями, выложенными на сайтах, и пришел к выводу, что подобного вида, цвета и размера медальоны выпускались во время войны в Ленинграде. Из чего можно было сделать вывод, что отец служил в Ленинграде, либо воевал на Ленинградском фронте.

Эта мысль принесла ему облегчение. И он дал себе отдых.

Проснулся он во второй половине дня от телефонного звонка. Кто-то звонил и звонил на номер городского телефона. Когда звонок смолкал, начинал звонить мобильный телефон. По мелодии вызова он определил, что звонит его дочь Надя.

Он включил связь и услышал её испуганный голос.

– Папка, ну что с тобой такое, почему ты не берешь трубку? Я думала, с тобой что-нибудь нехорошее случилось.

– Нет, все в порядке, дорогая. А ты как?

– Я? Все хорошо. Вот, звоню тебе из Подольска, сказать, что мы сфотографировали личное дело дедушки и везем его тебе на флэшке и в ксерокопиях.

– Как? Неужто вы смогли его разыскать в Центральном архиве Министерства обороны? – обрадовался Юлий.

– Смогли. Тетя Марина вчера мне позвонила, попросила найти знакомых в Подольске, связанных с работой этого архива. У моего дорогого супруга Лешеньки, который учился на стоматологическом, знакомые есть по всей стране и за ее пределами. Они ведь периодически дополнительно учатся все вместе, бывают на семинарах по имплантологии. Среди них есть и подольчане, которые по его просьбе обратились через своих знакомых к начальству этого архива, объяснили, что сведения нужны московскому профессору для исследований, что это связано и с его отцом, случай, можно сказать, уникальный. Ну, короче, нам пошли навстречу. Могли даже фотографии прислать по электронке. Но не согласились, пока мы не приедем в гости. Сказали, что мы, москвичи, так никогда и не заявимся к ним в Подольск, типа, слишком крутые. Вот мы и поехали. Только теперь Лешенька не может вести машину, за рулем я.